ЛЮБОВЬ ПО РАСЧЕТУ: ВЛАСТЬ И БИЗНЕС ПО-УКРАИНСКИ

Сергей Телешун

Прогноз о том, что экспансия бизнеса во власть обрела максимально открытые формы в 2006 году, оказался точен. Как и вопрос о том, какой будет политика президента, какие будут пути развития Украины в целом. И, когда «оранжевые» события только начали развиваться, автор спрогнозировал три варианта развития событий. Первый (достаточно социально нестабильный) – борьба политических и социальных институтов между собой, с вовлечением внутренних и внешних актеров. Второй – период формирования базовых принципов демократии и общих правил игры. И третий – тяга к авторитаризму, попытки сконцентрировать административные, правовые и финансовые ресурсы в одних руках. В нестабильной ситуации бизнес-проекты и корпоративные группы всегда пытаются найти механизмы влияния на систему власти, чтобы максимально эффективно провести процессы доприватизации наиболее рентабельных основных фондов и ресурсов, которые определят лицо будущей Украины, по моим подсчетам, до 2017 года. То есть сейчас очень важно, находясь в системе власти не только приобрести, но также легализовать и защитить то, что уже приобретено.
Естественно, все эти процессы требуют относительной дешевизны и гарантийных обязательств, которые реализуются только при прямом влиянии на власть или при вхождении в нее, и только. Обратите внимание на то, что на политических тусовках, то ли в Киеве, то ли в Батурине, то ли в Давосе – зачастую одни и те же лица. Они позволяют политическим субъектам (ключевым политическим актерам, партиям и.т.д.) финансово-организационно и медийно реализовывать социально- политические проекты, параллельно договариваясь о «цене» гарантий и правилах игры. Но эти правила и гарантии касаются только 1 -3% населения Украины.
Варианты концентрированного влияния сосредоточены в трех направлениях: или ты обслуживаешь группы влияния президента, как ключевого лица в государстве, то есть ведешь те или иные социально-культурные, политические, личностные проекты. Или ты финансово-медийно и организационно поддерживаешь реальных претендентов и их политические проекты в системе исполнительной власти или же идешь в систему представительской власти – депутатский корпус – и оттуда уже непосредственно влияешь на принятие решений, убирая посредников-лоббистов. Партии в этой ситуации становятся технолого-политическим придатком реализации корпоративных интересов и средством публичной защиты и нападения.
Так, когда мы говорим о Партии регионов, мы подразумеваем партию неолиберального типа крупного капитала с наличием 4-5 (в зависимости от ситуации) групп влияния, которые формируют через политический инструмент свои экономические интересы. Блок Юлии Тимошенко более организованный и мобильный проект, имеющий как неолиберальные, так и социально-популистские характеристики авторитарного толка, с латентными (т.е. скрытыми) бизнес рычагами влияниями. Речь идет о «ключевых» депутатах и не только, которые «курируют» министров, реализовывая те или иные бизнес проекты. По мнению экспертов, речь может идти о 5 – 8 финансово–политических игроках влияния «вручную» курирующих отрасли экономики через политических представителей в Кабмине. Достаточно близкими по рисунку действий в сфере «серого» (смотри отечественные и зарубежные СМИ) лоббизма есть представители «младо» национал – либерального направления НС-НУ состоящего из 4 – 6 жестко конкурирующих групп влияния. В данном случае выход Виктора Балоги – можно оценивать не только с позиции политической конкуренция, но и конкуренции с группами экономического влияния, с последующим созданием нового комплексного политико-экономического проекта с «новыми – старыми» игроками. В этом же ключе действуют и другие менее влиятельные фракции в Верховном Совете.
Резюмируя, еще раз подчеркну, что главным фактором поведения бизнеса и власти есть нестабильность институтов власти, отсутствие единых правил игры в виде прозрачно действующего законодательства и судебной ветви власти, а также влияние процесса легализации капитала через административные и политико-правовые ресурсы.
Где-то с 2002 года, когда партии еще сохраняли формально публичный вид, количество депутатов в парламенте, связанных с бизнесом, увеличилось в четыре раза. По словам самих народных избранников, Верховный Совет подходит к квалифицированному большинству миллионеров в долларовом эквиваленте. По моим подсчетам, 67 % представителей ВР занимаются «реально» бизнесом (я подразумеваю не обязательно непосредственное участие, но обязательное принятие ключевых решений), 8 -15% - через родственников или сателитные структуры. И еще остается небольшая группа депутатов, которые в той или иной форме лоббируют проекты, не имея собственных бизнес-активов, но, получающих ренту или, грубо говоря, «откат» до 30%, и ведущих благодаря этому, общественно-политическую деятельность. Вспомните последнее голосование по Закону о госзакупках и. т.д., когда проголосовали ПР, БЮТ, коммунисты, литвиновцы и часть НУНС. Получилось, чуть ли не конституционное большинство в заблокированном парламент.
Поэтому тезис об отделении власти от бизнеса – это спорный тезис. Сейчас говорить о профессиональной политике не приходится. Если мы говорим о «сером» бизнесе, то мы с полным правом можем говорить и о «серой» политике. Я не сторонник тотального отделения бизнеса от политики, особенно когда бизнес является социально-отвественным. Мы должны, и очень громко, говорить о прозрачных взаимоотношениях бизнеса и власти подразумевающих создание политико-правового буфера исключающего прямого влияния денег на власть и наоборот. Политико-экономический лоббизм наизнанку – это прямая коррупция, сдобренная демократической риторикой борьбы с этим закономерным для сегодняшней Украины явлением. Так вот, сегодня весь бизнес, который имеет прибыль более $1 млн., находится во власти различных уровней, ибо эта сумма, по словам депутатов, минимально необходима для попадания в партийный список. В то же время, чтобы возглавить отраслевое министерство, необходимо до $40 млн. Самое интересное, что эти цифры берутся из заявлений политиков, но, по словам представителей органов прокуратуры, при всем обилии заявлений политиков в СМИ ни одно уголовное дело по факту не было возбуждено и доведено до логического завершения. Это может свидетельствовать о том, что сегодня политика стала одной из разновидностей бизнеса, а обвинение – это лишь технологическая составляющая политической борьбы и политической конкуренции. Но не как, собственно чистого бизнеспроекта, а как средства получения сверхприбылей через использование «серого», лоббизма.
Сейчас мало фигур, которые являются чисто политическими фигурами, то есть идеологическими ньюс-мейкерами и политическими менеджерами… Я не имею ввиду, только «говорящие головы». В этом случае, можно также предложить отдельную классификацию тех, кто обслуживает бизнес-интересы: «боевики», «спикеры», «менеджеры», «казначеи», «комментаторы», «кукловоды» и, собственно, бизнесмены. В принципе все они нужны. Но в данном случае мы говорим об их процентном отношении в публичной политике. И получается, что «публичных политиков» – очень мало. В данном случае, политик – это идеологический ньюсмейкер, умеющий предложить интеллектуальный продукт реорганизации власти, спрогнозировать его эффективность и демократическим путем в конкурентной борьбе навязать его обществу. При этом у нас отсутствует стройная система законодательных норм регулирующих вопросы собственности и собственников, что в свою очередь провоцирует политико-экономических игроков - на политический и судебный беспредел. В этом явлении вопрос рейдерства характеризует желание политического и экономического истеблишмента сконцентрировать максимально собственность в своих руках, независимо от того, политическая она или экономическая. И каждый в этой борьбе мечтает получить сверхприбыль. То есть разговор идет не о консенсусных действиях политиков и бизнесменов во имя государственных интересов, а о том, чтобы хотя бы временно стать монополистом и получить сверхприбыль.
Публичный политик по логике ведет себя по-другому. Он должен учитывать основные интересы политико–экономических игроков с целью создания сбалансированной, то есть консенсусной, а значит стабильной модели власти, доступной большинству граждан (минимум 30 % общества). Потому что политика – это абсолютно самостоятельный вид бизнеса, чья схема абсолютно не укладывается в прокрустово ложе традиционного понятия бизнеса.
В 2002-2006 годах все было несколько по-другому. Тогда была определенная прослойка политических лоббистов бизнеса. Не политики, а лоббисты, но связанные с политикой. Это люди не связанные жестко с бизнесом, были, тем не менее, реальными политиками и представляли совместные интересы бизнеса который финансировал их политические проекты..
Выборы же 2007 года и последующий коллапс Верховной Рады – результат действий бизнеса, а не объективной политической ситуации. Здесь необходимо выделить несколько моментов. Первое – отсутствие единых правил игры. Второе – отсутствие традиций, которые позволяют придерживаться единых правил игры. Мне скажут, мол, Конституция несовершенна. А не бывает совершенных Конституций. Самой совершенной и демократичной Конституцией был Основной Закон Бухарина-Сталина. Но мы знаем, как она реализовывалась. Обратите внимание – кто помнит переходные положения Конституции Украины 1996 года? Там указывается на необходимость скорейшего принятия трех законов. Каких, также мало кто помнит. А это – многострадальный закон о Кабинете министров, закон о Президенте и закон о регламенте деятельности Верховной Рады. Они должны были распределить функции взаимоотношений между ветвями власти. Вот и все. Но никто – ни власть, ни оппозиция – об этом не вспоминает, а значит, она политически и экономически не заинтересована в этом. Потому что сегодня главную роль играет политико-экономическая целесообразность – нахождение у пирамиды власти, которая создает количественный и качественный политико-административный перевес в создании новых правил игры под себя, зачастую, облекая это в формы псевдодемократической демагогии.
Так что сегодня речь идет о приватизации властных и материально-ресурсных полномочий. Для этого у основных финансово-промышленных групп есть политические группы влияния, медийные, финансовые ресурсы, которые ведут борьбу за политико-административные ресурсы. Сколько это будет продолжаться? Мой прогноз – 5-8 лет. Столько в основном понадобится на легализацию капитала и установление единых правил игры. После чего они будут «спущены» населению, и начнет формироваться средний класс, обслуживающий эти правила игры.
В природе существует такое понятие – «рудиментарный откат». Бизнесмены уходят их политики, им не интересно. Им должно стать неинтересно – это ключевая фраза. А до тех пор, пока политика дает прибыль больше, чем другие легальные и нелегальные виды деятельности и защищает ее, об этом не может идти и речи.
То есть на первом месте по прибыльности в Украине стоит политика. На втором – продажа газа. На третьем – земля. Далее идет оружие, наркотики и проституция и т.д.